Галерею женского портрета продолжает известнейшая картина Вермеера.
«Молочница», или «Служанка с кувшином молока» — знаменитая картина Яна Вермеера из Делфта. Пожалуй, она даже более популярна, чем его же «Искусство живописи». А между тем она проста как правда – как голая, сермяжная правда. Стоит девушка, льет из кувшина в миску молоко. На столе – корзинка с хлебом, на стене – плетеный короб и жестяной фонарь, на полу – грелка для ног в виде ящичка. Из окна на беленую стену льется белый свет. Всё!
Вермеер открывает бесконечную глубину, спрятанную в каждой обыденной вещи. Но при этом в изображенных им вещах не скрывается ничего сверхъестественного – только то, что представляет собой эта вещь. Только молоко. Только плетенка. Только побелка на стене. Только синий фартук служанки. Но глубина – или, лучше сказать, наличность, присутствие этой вещи настолько сильно, настолько ошеломляюще, настолько бытийственно, что каждая вермееровская вещь бесконечно мистична. Мистика заключена не в каком-то ее особом содержании, не в связанной с ней истории, не в романтическом переживании, сопряженном с ней (как это чаще всего бывает у других художников, даже в жанре натюрморта), а в ней самой как таковой. Поразительно, как ему это удается?!
Основное средство, которое использовал художник – это, как ни странно, краски, их цвет и текстура. Присмотритесь к теням в картине – они цветные, и в них так много синего, голубого, что синий передник молочницы буквально сияет торжествующей синевой. Синий – цвет сосредоточенности, углубленности, и он оттеняет медитативное движение девушки, ее поглощенность своим движением, ее полную отдачу тому, что она делает: она наливает молоко. Она наливает молоко так, как пьет чай мастер дзен. «Какое великое чудо вы можете совершить?» – спросили у мастера дзен. «Я каждый день совершаю великое чудо, — ответил он. – Когда я ем – я ем, когда я сплю – я сплю».
Вермеер был одним из первых европейских художников, обнаруживших, что форма, толщина, направление мазка являются действенными выразительными средствами, передающими тончайшие особенности и нюансы фактуры. Мазки делфтского мастера ювелирно точны и бесконечно разнообразны. Для каждого предмета, для каждой фактуры и поверхности предназначен свой мазок. В свою очередь, фактура предметов делает их тем, что они есть. Своей фактурой они предельно выражают сами себя, и ничего более. Плетенка становится плетенкой, молоко – молоком, а свет – светом. И в этом – чудо живописи Вермеера.
Свет становится светом, и в то же время освещенность создает предметы. Вермеер чувствовал это кожей. Или кистью? Свет в его картинах поразителен тем, что он настоящий, убедительно естественный, глубоко связанный с предметами. Он проявляется как характеристика предметов, вещей – ничего более. Но не так же ли проявляется Бог? Всего лишь как неуловимая одушевленность – и ничего более. Молочница окутана светом и тенями – как иным модусом того же света. Слева ее светлый силуэт выделяется на фоне затененной части стены, а справа ее силуэт темен, и его фоном становится освещенная стена. Продуманный, подчеркнутый контраст (для выразительности темный контур тела обведен тонкой белой линией) помещает фигуру в живую световую среду – она существует! Не так же ли мы видим людей, предметы и вещи – в постоянной, бегучей перекличке теней? Не будь этой беготни освещений, на которую мы не обращаем внимания, что бы мы увидели? Вермеер предпочел во всем видеть важнейшее – жизнь света.
Е. Нистратова специально для 100kartina.su
Уведомление: Беркана XVI столетия — Mudra Ka